Письмо Потомкам - Страница 63

…как и в каждом семействе, я планирую свой отъезд раньше на день, потому как эти сутки у нас уходят празднование. А иначе обидятся.

Так что по времени я успеваю.

Собрав вещи, я усаживаюсь в ладью рядом с Майей. Тарас, улыбаясь одними глазами, торжественно несет мне накидку, вышитую именами членов его Дома. Каждое имя драгоценно и неповторимо – это один из заветов, оставленный им. Имён Империи с лихвой хватает моему маленькому миру, так что у каждого геммы имя уникально и дано ему с учётом всех его свойств.

Тараса назвала я лично. Тогда я жила ещё с геммами, но путешествовала каждые десять лет по просторам владений Уильяма – Цахеса. Тогда он ещё не сменил тело и жил первую жизнь, а не питался электронными слепками его памяти. Однажды меня занесло в Бывшую Землю Индию, где я видела выжженные луга и сгоревшие дома. «Проклятые фанатики» не сдавались под натиском чужеродной культуры и умирали сотнями. Кто-то в бою, кого-то прилюдно казнили…

Тараса звали тогда Харидас Тхакур, он был истинным сыном своей земли. Двоих сыновей и дочь он положил на погребальный костер, а сам же лелеял мечты о мести во имя своей Родины.

Именно тогда я и нашла его. Босыми ногами ступая по выжженной земле и плача вместе с дождём, я размазывала историю этого мира в пепле. Выписывала древним, как Земля, танцем девадаси плач по утерянному. Словно память движений скользили ко мне из самой древности, словно сотни танцовщиц заполнили мой разум и тело, танцуя вместо меня. Прославляя жизнь.

А музыкой нам был всё тот же дождь и тишина.

Харидас сидел в паре метров от меня, наблюдал за мной, а потом, когда я закончила, встал и подошёл ко мне.

Он хотел меня ударить, я знаю. Я бы приняла этот удар. Но вместо этого он поклонился мне и коснулся ног…

Его и ещё пятерых я увезла с собой на Шим’Таа. Увезла тайком, чтобы никто не узнал. Ррипы я вынула сама, оборвав их острые нити соединений с нервной системой, сымитировав смерть. И дала новые имена.

Тарас и его соплеменники дали начало новому Дому на моей земле. Они перенесли в него все свои знания, всю свою любовь к прошлому… Но делали это мягко и не фанатично, как и полагается истинным сыновьям своей Родины.

– Na taaron se ko’ii bhii rishta banaaya, —сказала я ему шепотом на древнем, почти умершем языке, когда он укрывал меня.

….У меня нет никакой связи со звездами.

– Na rab se bhii ko’ii shikaayat kii. – Ответил он мне с улыбкой.

…У меня нет никаких претензий к Богу.

Потом он поцеловал меня в лоб и смиренно отступил назад, к остальным. Все как один поклонились мне, и я направилась в Дом Альяринн.

Дорога мне не надоедала, мне нравилось разглядывать мир. Живой, искрящийся… напоенный моей кровью.

…помню, мне ничего не оставалось сделать. Одновременный удар двумя биологическими оружиями вначале уничтожил всё живое. С мониторов наблюдали, что станет с теми людьми, кто окажется в зоне поражения.

Всё живое тогда сошло с ума.

По обе стороны мониторов.

Если бы я могла, то я бы остановила всё это… Но и тогда я была в оковах, впрочем, как и сейчас. Руки мои связаны. И я с криком наблюдала за всем безумием и алчностью. Я хотела защитить малые крохи, но не могла. Это чем-то напомнило мне древние рассказы про Хиросиму и Нагасаки, словно полигон для испытаний нового оружия.

Когда результат был получен, образцы собраны управляемыми роботами, люди Императора залили Австралию огнём и всё умерло.

Тогда умерла и я. После этого я встала на Пьедестал и сотворила второе величайшее зло в своей жизни. Устроила Исход, итогом которого был Шим’Таа.

А что до меня, то я попросила прощения у матери Земли и напоила её своей кровью, совершив самоубийство. Старинным клинком я распорола своё бренное тело, и чёрная кровь вошла в чёрную почву.

Когда я очнулась, вокруг меня росла дубрава, и резало глаза небо. Я пролежала полгода мертвым грузом на груди, слившаяся с миром. Вирус, царивший во мне, почти восстановил мир, выдавил гной с лица планеты. Звучит странно и непонятно, но так оно и было.

Но я рада, что геммы не увидели тот ад, что видела я…

– Стой! – крикнула я управляющему ладьёй. Чуть не проехали!

Мы резко остановились, а я не чувствуя ног, побежала в сторону огромных деревьев на горизонте. Там был храм, где покоился мой первый муж…

Оставим меня наедине с моими мыслями и просьбами.

Оставим меня.

Пока я молюсь, прогуляйтесь. Ведь Шим’Таа так прекрасен. Он вобрал в себя всё то, что вы любите. Чувствуете свежий воздух? Он наполнен травами и да, земляникой! А там бежит холодный ручей, что же вы ждёте?

Неужели вы не любите плескаться и пускать бумажные кораблики?

Или вот, странные звери. Моя кровь до конца не вылечила этот мир, иногда попадались мутировавшие звери. Поиграйтесь с ними, погладьте – они не укусят и не обидят вас. Они всего лишь хотят жить.

Им чужды мы, погрязшие в цивилизации и культуре.

Но им не чужды ласка и доброта.

Только не обижайте… Ну вот, вы напугали их своим поведением! Неужели непонятно, что сюсюкаться даже с младенцами нельзя, не то, что со зверями?

Вы на равных, у вас они учатся.

Или вы у них.

А вот и я, выхожу вам навстречу. Не смотрите так, с жалостью. Что мне ваша жалость? Она мне ничем не поможет.