Письмо Потомкам - Страница 2

– Здесь керамическая посуда. Насколько тебе должно быть известно, мы не любим металлические изделия, они придают НАШЕЙ пище неприятный привкус, – открыв несколько ниш, она берет в руки одну из чаш. – Посмотри, они все подписаны и размечены. Ты должна следить за тем, чтобы всё было чистым и не имело примесей. И дети получали необходимую порцию. В их… ммм… состоянии это более чем важно.

Рионн ставит чашу обратно, дном вниз, и отходит в сторону. Я слегка стучу по ободку, вежливо и аккуратно переворачиваю чашу обратно. Этот жест говорит Рионн, что каждый из её семьи будет всегда сыт и доволен своей едой. Это жест её мира.

Госпожа слегка улыбается.

Мы находимся на кухне, большой и непохожей на всё то, что видела я до этого. Выдержанная в белых тонах, она отделана мрамором и незнакомым мне синтокамнем, похожим на мутное стекло. Окна отсутствуют. По большей части здесь находились ледники, в которых хранилось свежее мясо. Техники практически нет, лишь небольшая энергоплита и пара смесителей. Больше из мебели не было ничего, но я знала, что по хлопку из пола выезжают парящие плиты, заменяющие стол и стулья.

– Готовит для нас всегда Стефан. Позже познакомишься с ним… – Слегка наклонив голову, говорит Рионн. – Только будь вежлива, мой старший брат не любит, когда в его работу суют нос. А сейчас я покажу тебе столовую, идём.

Следую не спеша, боясь наступить на её платье. Шелковое, расшитое драконами, оно тянулось за ней пятиметровым красным шлейфом.

– Я люблю подобные одеяния, они напоминают мне, что торопиться некуда, впереди годы. А так же учит осторожности и терпению, – заметив мой интерес, поясняет Рионн. – и к тому же, старшие девочки стараются подражать мне во всём.

Представляю, парочка девиц, пятиметровые шлейфы и рядом я… Надеюсь, что найду в этом доме чем можно будет укоротить, если мне выдадут похожее.

Все мои личные вещи остались в монастыре. Мне запретили что-либо привозить сюда, кроме золотистой рясы, что на мне, и двух бронзовых браслетов. Даже сандалии отобрали и сожгли. Так что по дому я теперь шлёпала босиком.

А госпожа равнодушно продолжает:

– Далее, по коридору, подсобные помещения. На втором этаже твои покои, позже покажут. Шифф, детская часть дома, на ночь закрывается автоматически, и ровно в одиннадцать ты должна быть уже у себя. Не успеешь вовремя, останешься за завесой – ничем помочь уже не смогу. Запомнила?

– Да, госпожа.

– Также рядом с твоими покоями находится небольшая библиотека. Отец собирал. Если заинтересует, можешь читать. Но запомни, никакой человеческой техники в Основном доме не должно появиться за всё время пребывания здесь. Сканы, грэйфы и другие соединяющие с Мировым пространством приборы… – Рионн резко развернулась, за секунду преодолев расстояние между нами, и вцепилась мне в горло. – Увижу что-либо подобное…

Шипя и оголяя клыки, она придушила меня и отпустила.

Её золотистые глаза словно светятся изнутри.

– Я всё это прекрасно знаю, госпожа. Поэтому я здесь. – Кланяюсь ей. Ужасно ноет шея, горят воспалённые лёгкие. Но ни один жест, ни один вздох не выдает мою боль. Сдерживаю себя, как будто ничего не произошло.

– Молодец. Хорошо скрываешь свои эмоции. – Мурлычет довольно она. – А то мои дети порой излишне жестоки…

Да уж, за каких-то полчаса мне трижды пригрозили смертью. Хорошая проверка нервов, не спорю. Если бы я не знала, во что ввязываюсь, сбежала бы уже давно.

А так, быть гувернанткой у восьми детей – гемм, бывших людей и нынешних вампиров, очень интересно и поучительно.

***

Говорят, геммы появились сравнительно недавно. Пятьсот лет прошло с тех пор, как у некоторых людей началась мутация крови. Необратимая и непонятная. Вначале у больных глаза становились золотыми, без зрачка. Их изолировали, поскольку следующая стадия протекала как в древнем третьесортном фильме ужасов – зараженные кидались на людей, перегрызали горло и пили кровь. Их попытались уничтожить, но всё было напрасно, раны стремительно заживали. Против таких, как они, только огонь, кол в сердце и острый топор…

Сбылся страшный сон про упырей.

А третья стадия…

– Можете не продолжать, я прекрасно знаю историю этого Мира, – улыбнулась я госпоже. Мы находились у входа в шифф – детские покои.

– Сейчас они спят. Как сами видите, они изолированы до утра завесой, энергетическим полотном. Их пробуждение ровно в семь, когда утихает вирус внутри. Далее служение Святейшей и завтрак. Ты знаешь все молитвы наизусть?

– Руда, руда заговоренная. Славься, наша Матерь безымянная, – с некоторым трудом выговаривая на гемми, их основном языке, частые шипящие и переливы, я начала шептать. Молятся здесь тихо, от всего сердца.

– Нашему языку тебя обучили достаточно хорошо. Даже переливам и глубинам. – Довольная госпожа даже приобняла меня. У гемм это считается признаком расположения.

Рионн… От её волос пахнет снегом, её кожа холодная и влажная. Раскосые золотистые глаза лучатся от удовольствия…

Она отрывается и идёт дальше. Я иду рядом, равнодушная кукла.

«… и когда это я разучилась чувствовать?»

– У самых младших собственные няни. Такие же геммы. Вообще, ты – единственный человек в нашем Доме. Мы достаточно долго думали, выбирая себе новый Столп. Ты нам подходишь. А няни, как ты знаешь, помогают меняться. Это слишком мучительный и болезненный процесс. – Поморщилась Рионн, явно вспоминая своё детство. – Ведь я обратила их всех в достаточно раннем возрасте.